глава из
книги «Высокомерие гуманизма», 1978 Дэвид Эренфельд
Культ причинности и современный вариант доктрины отдаленных последствий
согласуются с автропоцентрическим мировоззрением, дополняя друг друга;
результатом этого является то, что те части мира природы, из которых мы
на сегодняшний день не умеем извлекать пользу, считаются бесполезными
до тех пор, пока не будут обнаружены какие-нибудь их прежде неизвестные
ценные свойства. Природа, по словам Кларенса Глаккена, рассматривается
как «гигантская мастерская», и это выражение
является точной метафорой, потому что оно предполагает, что все то, что
не является инструментом или сырьем, по-видимому, является ненужным.
Это отношение, которое в наше время является почти повсеместным,
создает ужасную дилемму для тех, кто охраняет природу, или для любого,
кто верит в Природу, как это делал Гете, который сказал, что
«каждое из ее созданий имеет свое собственное существование,
каждое представляет особую концепцию, однако все вместе они составляют
единое целое». Трудность заключается в том, что человечество
понимает концепцию охраны природы только как сохранение отдельных ее
частей, и притом утилитарно: должна быть логическая, практическая
причина для сохранения каждой части мира природы и всей природы в
целом. И дилемма возникает перед нами все чаще, когда под угрозой
находится та часть природы, для сохранения которой мы не можем найти
рациональной причины.
Сохранение природы обычно отождествляется с сохранением природных
ресурсов. Этот смысл имело, определенно, сохранение природы, к которому
стремился Джиффорд Пинчот, основатель национальной лесной системы США,
который первым сделал это слово общеупотребительным. Ресурсы, в более
узком смысле, могут быть определены, как резервный товар, имеющий
определенную материальную ценность для людей, прямую или косвенную. С
тех пор, как Пинчот впервые применил это слово, оно было серьезно
переработано. Постоянно растущий отряд
«консервационистов» занят преимущественно
сохранением природных характеристик – животных и растительных
видов, сообществ или целых экологических систем – и это не
обычные ресурсы, хотя они этого могут и не допускать.
Примеров такого нересурсного подхода является находящийся в опасности
вид земноводных, хьюстонская жаба, Bufo Houstonensis. Это
маленькое, скромное животное не имело и намека на какую-нибудь
практическую ценность для человека; другие виды жаб частично заменят
ее, когда она исчезнет, и ее исчезновение, как можно ожидать, не
произведет особого впечатления на город Хьюстон и его предместья.
Однако у кого-то хватило ума внести хьюстонскую жабу в «Крася
Книгу» Международного Союза за сохранение природы, и ради
сохранения этой жабы было предотвращено бурение нефтяных скважин в
Хьюстонском общественном парке.
Хьюстонская жаба не привлекла пристального внимания консервационистов,
иначе они могли бы к сегодняшнему моменту открыть какие-нибудь присущие
ей свойства, о которых до сих пор не подозревали; и в этом как раз
проблема. Виды и группы, которые имеют недостаточное экономическое
значение или имеют лишь потенциальную ценность как природные ресурсы,
нелегко находят защиту в обществе, где сильно эксплуататорское
отношение к природе. Многие природные группы, вероятно, большинство
видов растений и животных, и некоторые домашние виды
сельскохозяйственных растений попадают в эту категорию, находясь в
«нересурсной» части спектра полезности. Те из нас,
кто выступает за сохранение этих видов растений и животных, часто
движимы лишь консервативным чувством недоверия к необратимым изменениям
и социально нетипичным для нашего общества уважительным отношением к
коипоненгам и структуре мира природы. Это нерациональное отношение в
западном обществе не признается основой для сохранения природы, за
исключением того небольшого количества случаев, когда затраты на охрану
природы минимальны или никто не претендует на использование ниши,
занятой иересурсными видами. Следовательно, защитники в принципе имеют
шансы сохранить «бесполезные» виды или окружающую
среду посредством изменения их назначения: открывается их ценность, и
бесполезные виды превращаются в полезные.
Вероятно, первым, кто распознал этот процесс, явился Альдо Леопольд,
который писал в своей работе «Этика отношения к
Земле»:
«Основная слабость в системе сохранения природы базируется
полностью на экономических мотивах и заключается в том, что большая
часть членов природного сообщества на земле не имеет экономического
значения… Когда одной из неэкономических категорий угрожают,
и мы любим эту категорию, мы изобретаем уловки, чтобы придать ей
экономическую ценность».
