Герб города Таруса, утвержденный в 1777 году,
являет собой шедевр геральдического примитивизма. В официальных
документах XVIII века он описывается так: "Серебряный щит с голубою
полосою сверху вниз, показывающею течение реки Таруз, по которой сей
град и именуется". В этом невероятном гербе, на котором нет ничего,
кроме серебряного фона и синей извилистой полоски, воплощена вся
внешняя история Тарусы - здесь нет и не было промышленности (кустарные
кирпичный и кожевенный заводики не в счет), здесь практически не было
архитектуры (из той, что просится на открытки или в путеводители);
войны, народные смуты и социальные потрясения по большей части обходили
этот город стороной. Меж тем на воображаемой карте российской
художественной жизни Таруса с ее населением в десять тысяч жителей не
райцентр, а совершеннейшая столица - хотя и особого рода.
Среднерусское Нечерноземье - приют для человека, бегущего от тягот
большого города. По некоторым данным, мартиролог тарусских изгнанников
хронологически возглавляет великий драматург Александр Петрович
Сумароков, жертва театральной корпоративной войны конца XVIII столетия:
"Придирки и козни ябед сводят меня и, вероятно, сведут с ума. Я
человек. У меня пылали и пылают страсти. А у гонителей моих ледяные
перья приказные: им любо будет, если я умру с голода или с холода".
Гонимый писатель укрылся в имении Сивцево Тарусского уезда и тем
проторил тропу будущим поколениям.
Для современного восприятия Таруса - великий пантеон русского искусства
и литературы, Вальгалла побежденной интеллигенции. Невозможно вспомнить
с ходу никого, кто родился бы здесь, но тарусская земля полна великих
могил. Здесь похоронен В. Э. Борисов-Мусатов, прошли последние годы
жизни Заболоцкого, здесь хотела быть похороненной Марина Цветаева (о
чем речь впереди), этот край прославил долгие годы живший здесь
Паустовский. Таруса - край "нежной скорби" ХХ века, выполняющий в
современной мифологии ту же роль, которую в начале XIX играло озеро у
стен Симонова монастыря, где утопилась бедная Лиза. Хотя судьбы,
ломавшиеся вокруг калужского городка, были не выдуманными, а реальными.
В конце XIX века недалеко от Тарусы, на противоположном берегу Оки,
приобрел небольшое имение художник В. Д. Поленов, незамысловато назвав
его "Борок" в честь имевшегося на участке соснового бора. С присущей
многим передвижникам обстоятельностью он, входя в мельчайшие детали
обустройства, сам спроектировал все строения усадьбы, от господского
дома до хозяйственных построек, не исключая и ландшафтную разбивку
парка. Именно в Тарусе были написаны его знаменитые картины "Золотая
осень" и "Ранний снег", благодаря которым местные пейзажи приобрели
славу эталонных.
Тарусские виды вдохновляли и другого крупнейшего художника эпохи,
творчески почти поленовского антагониста В. Э. Борисова-Мусатова. Он
приехал в Тарусу уже тяжелобольным: к детской травме, на всю жизнь
ограничившей его подвижность, добавилась опасная болезнь почек.
Борисов-Мусатов вместе с женой и маленькой дочерью поселился на
казенной даче, которую много лет перед этим снимал у городского
хозяйства Иван Владимирович Цветаев и которая в 1905 году пустовала по
его семейным обстоятельствам. "Теперь я в Тарусе. В глуши. На пустынном
берегу Оки. И отрезан от всего мира. Живу в мире грез и фантазий среди
березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов", - писал
художник своему приятелю. По рассказам Марины Цветаевой, "последнее
время своей жизни он работал лежа, стены и потолок комнатки в мезонине
служили ему палитрой"; спустя многие годы после смерти художника следы
его кисти проступали из-под новой побелки в комнате, где он жил. Той же
осенью - в октябре 1905 года - он умер и был похоронен на берегу Оки.
Его импрессионистическое надгробие (в виде саркофага со спящим на нем
мальчиком) , выполненное выдающимся русским скульптором А. Т.
Матвеевым, сохранилось и до сих пор служит одной из первейших тарусских
достопримечательностей.
Другим знаменитым жителем Тарусы был лучший русский художник-анималист
В. А. Ватагин. По воспоминаниям его дочери, впервые он посетил Тарусу
по приглашению своих друзей, которые трогательно просили его никому не
рассказывать о красоте здешних мест: "А то понаедут, испортят такой рай
земной!" Ватагин к этому времени только что вернулся из южных стран,
где побывал по случаю симпатичного межведомственного сговора: Академия
художеств выхлопотала у пароходства разрешение любому художнику
путешествовать в любую точку мира за казенный счет. Художник вернулся
из поездки по Индии и Цейлону полным художественных впечатлений, и дом,
который он принялся строить на заброшенной земле, имел явный восточный
колорит. В это время в Тарусе уже вовсю разворачивалось дачное
строительство; возник целый район дач, почему-то названный Порт-Артуром
(неясный отголосок проигранной русско-японской войны). Занятно, что
крайняя, по сегодняшним меркам, отдаленность места отнюдь не смущала
небедных дачников в эпоху малоразвитых коммуникаций. Ватагин прожил в
Тарусе много лет, хотя она вряд ли могла дать ему натуру для работы -
художник рисовал только диких животных, для чего предпринимал далекие
путешествия.
Самые известные среди тарусских обитателей - семья Цветаевых,
проводившая на рубеже веков летние месяцы в усадьбе "Песочное". Для
Марины Цветаевой, старшей дочери И.В. и М.А. Цветаевых, это время
навсегда осталось в памяти как лучшее время ее жизни. Очарование
"маленькой, мирной Тарусы" (строчка из цикла "Ока") было совершенно
созвучно ее собственному поэтическому воззрению. "С ранних лет нам
близок, кто печален", - писала она в 1900-е годы, и острые неурядицы в
родительской семье (о которых не время и не место здесь рассказывать),
душевная ранимость, исковеркавшая ее последующую жизнь, и иные сумятицы
внутреннего свойства меркли и притуплялись на фоне спокойной и
невозмутимой деревенской жизни. Это был уже совсем другой город.
Выбравшиеся живыми из лагерной мясорубки люди в качестве прощального
подарка от НКВД получали поражение в правах - запрещение жить ближе ста
километров от столицы. Кроме "правила 101-го километра" запрещалось
бывать в крупных городах, список которых прилагался. Дочь художника
Ватаги на вспоминала: "Таруса отвечала всем этим требованиям, потому
там и была очень изысканная публика, все они были при церкви, все эти
ссыльные. "Ссыльная элита". Там был прекрасный священник, отец Серафим,
потом его расстреляли".
В те же 1950-е годы Таруса едва ли не впервые попадает на страницы
центральной печати. В "Правде" публикуется несколько статей К.
Паустовского, к тому времени, вероятно, известнейшего из тарусских
жителей. Очерки под общим названием "Письма из Тарусы" были посвящены
проблемам маленьких городов, содержащиеся в них факты столь неизбывно
актуальны, что, если бы не бьющий сквозь "Правдинскую" цензуру масштаб
таланта автора, их можно было бы принять за современные публикации:
"Нравами Таруса похвалиться не может. Но это общая беда всех небольших
городов. Милиция предпочитает вести себя уклончиво" и пр. В 1961 году в
Калуге вышел сборник "Тарусские страницы", задуманный, воплощенный и,
главное, проведенный сквозь цензуру силами Паустовского и его окружения
- вероятно, лучший из подцензурных альманахов советского времени. Через
два года после этого в Тарусе была открыта художественная галерея.
Нашим современникам трудно представить себе, каково в 1963 году быть
энтузиастом создания картинной галереи в советском райцентре, даже не
вполне обычном. Поэтому ограничимся фактами: в основу галереи положена
безвозмездно переданная городу коллекция Николая Петровича Ракицкого,
одного из необычных тарусских жителей. Ученый-агроном, энциклопедически
образованный человек, близкий приятель М. А. Булгакова, оставивший о
нем воспоминания, умный и толковый коллекционер антикварных картин и
книг… Полученные от него в дар картины первоначально
экспонировались в переоборудованном спортзале Дворца пионеров -
главного культурного центра небогатой Тарусы. Позже для галереи было
выделено собственное здание. Из коллекции Ракицкого в собрание музея
поступили работы И. Айвазовского, Б. Кустодиева (очень красивый рисунок
1920-х годов "Гулянье на селе"), М. Врубеля, А. Остроумовой-Лебедевой.
Отдельное место в экспозиции занимают художники, судьба которых связана
с Тарусой - помимо Поленова и Ватагина, это А. Л. Ржевская - мать жены
последнего. Среди прочего эта художница, автор хрестоматийной "Веселой
минутки", прославилась тем, что была одной из двух женщин, принятых в
суровую мужскую компанию Товарищества передвижных выставок за всю его
историю. В галерее представлен ее симпатичный портрет "Девочка у окна".
Обычно в небольших российских городах музей смотрится подчеркнуто
обособленно от окружающей его постсоветской убогой действительности. В
Тарусе же, как в очень немногих на Земле местах (приходит сразу в
голову смелое сравнение с Сен- Поль де Вансом), галерея лишь один из
элементов целокупной городской внешности - наряду с домами-музеями и
не-музеями, великими могилами, тенями разрушенных строений, рекой и
открывающимися за нею видами, остающимися неизменными из века в век.
